Жизнь замечатель людей

Андреев-Бурлак был одним из любимых артистов Осторвского.
Играл во многих его пьесах, прекрасно знал купеческий и мещанский
быт. Обладал громадным темпераментом. Как говорила одна
из его постоянных партнерш: 'Аж дрожь пробирает, когда он
рядом на сцене'.
А вот роли учить не любил, полагаясь на суфлеров. Но если уж
входил в раж, то и суфлеры ему были не помеха: он начинал
нести отсебятину. Особенно доставалось Островскому. Купеческий
тип Бурлак знал отлично, и, когда начал изображать купцов,
публика буквально стонала от восторга, хотя пьеса, ее
действие от этого сильно страдали.
Однажды по окончании премьеры Островский пригласил артистов
на банкет. Как водится, хорошо выпили, закусили. И когда
настала пора расходиться, драматург вдруг просит того же
Бурлака расписаться.
-- Ну вот пригласили, а еще и денег просят, -- вздохнул
Андреев-Бурлак: тогда в моде были разные благотворительные
начинания, но полез за авторучкой и расписался.
-- А теперь, читай, под чем ты подписался.
'Обязуюсь выучить наизусть роль Подхалюзина и играть строго по роли'.
-- Ах Александр Николаевич! Что вы со мной делаете.
Уж лучше бы я вам деньги отдал.
Кстати таким же харизматическим артистом был С. Закариадзе,
грузинский актер, который играл во многих совфильмах. Даже
если ему поручали бессловесную эпизодическую роль,
он так умел молчать на сцене, что взоры всего зала были
прикованы только к нему, и оттого спектакли часто срывались.

Какие люди добиваются в жизни успеха? Какие качества
для этого нужны? Одно из них, несомненно, медный лоб,
стеклянные глаза. 'Ему ссы в глаза, а он божья роса',
или как говорил наш алтайский поэт Владикар 'уринотерапия'.
Крылов, не баснописец и не судостроитель, а известный
в свое время драматург, крал чужие вещи безбожно и где
только мог.
Он брал пьесы французских, немецких, испанских малоизвестных
авторов, давал за бесценок студентам их переводить и
приносил на театр. Однако тогдашний директор Театрального
комитета А. Н. Островский был докой по части мировой
драматургии и на мякине его провести было трудно:
-- Откуда вы это слизали? -- спросил он в очередной раз
Крылова.
-- Это моя оригинальная пьеса, -- на что Осторовский торжественно
достает из стола немецкий текст:
-- А это вам знакомо?
Крылов, конечно, не знал немецкого, но понял по тону, что
и на этот раз его засекли.
-- Ну и что. Шекспир тоже всю жизнь переделывал чужие сюжеты.
Островский был так ошарашен, что несколько минут просто молчал,
и лишь потом выдавил из себя:
-- Это неслыханно.


Художник творит для народа, сиречь для публики.
Но последняя порой глупостью своих вопросов ставит в тупик,
и приходится отвечать первое, что влезет в голову.
Суриков (не путать с бывшим губернатором Алтайского края),
когда его спрашивали, а где на картине 'Степан Разин' персидская
княжна, обыкновенно отвечал:
-- А вон, круги на воде.
Хотя совершенно очевидно было для хоть сколько-нибудь
внимательного зрителя, что то были круги от весел.


 

Оригинальное сообщение находится здесь: Жизнь замечатель людей