Афиша фильма 2002 г
Роман Констана -- один из классических и читаемых романов французской литературы, вышедший в 1816 г. Роман оказал громадное влияние на русскую литературу, но по иронии судьбы именно в России, в отличие от Европы, где 'Адольф' всегда был и остается романом первого ранга, выпал из обоймы мировых шедевров: даже в издававшуюся в 1970-е гг серию 'Библиотека мировой литературы' не попал. Возможно, слишком разительные подражания Пушкина и Лермонтова (весь план 'Княжны Мэри' и характер главного героя -- очевидная реплика 'Адольфа') французу заставляют избегать его во имя ложно понятого патриотизма.
В романе речь идет о молодом человеке, который в дневниковой форме и очень откровенно излагает историю соблазнения им любовницы влиятельного человека и последующей жизни с ней, состоящей в череде любви и ревности, попыток избавиться от нее, так как эта связь встала на пути его возможно блестящей карьеры, и попыток удержаться возле этой юбки.
Роман написан так искренне и с таким обилием подробностей, что не оставляет у читателей сомнения, что здесь дело не чисто, и это вовсе никакой не роман, а исповедь, и писатель под псевдонимом пишет о себе. Благо, что обстоятельства биографии писателя поощряли подобные нездоровые сплетни: была хороша известна мучительная связь Констана с одной литературствующей дамой -- м. де Сталь -- с которой они и путешествовали вместе и жили в одних и тех же городах во время, когда рассеянная бурей фр. революции ихняя аристократия только и искала местечка по громадной Европе, где бы приклониться.
И однако даже беглый сравнительный взгляд на характеры героя и автора, не отягченный выкапиванием намеков из-под строк, как пустых бутылок весной из-под снега, заставляет усомниться в биографичности главного героя романа. Хотя сам автор к великой радости литературоведов, любящих покапаться в чужой постели подлил масла в огонь их исследовательской лампады: 'Моим пером водило не воображение', — писал Констан в дневнике о работе над романом. Адольф, человек не лишенный способностей, а даже наделенный ими под завязку, человек однако нерешительный 'постоянный в своем непостоянстве' (constant по-французки 'постоянный' -- так критики обыгрывали фамилию автора), мотыляющийся по жизни как г... в проруби, принимающий после длительных колебаний решения и тут же их отменяющий -- словом ни рыба ни мясо.
Напротив, писатель был натурой более чем деятельной: публицист, оратор. Напишите в окошечке Google или Yandex 'Бенджамин Констан' и вы узнаете, что он был один из зачинателей современной политической мысли, проповедник толерантности и европейской интеграции, человек менее всего кабинетный, составиший конституции для Бразилии, Португалии и Сардинского королевства, инициировавший массу законов и международных договоров в родной Франции.
'Курьезно было бы увидеть Констана на его депутатской скамье в Палате, пишущего двадцать писем за раз, читающего корректуру, прерывающего оратора, аппелирующего к уисьеру [не знаю как перевести -- это тот, кто должен был следить за порядком во время заседаний в парламенте], инструктирующего коллегу, и наконец требующего слово, чтобы сделать диспут точным, блестящим и ... [то есть таким, который раздражает, не оставляет никого равнодушным и заставляет вмешиваться]: все чтобы 'сделать эффект', как он сам выражался, и все потому что он пожираем активность и постоянно взвинчен' (Фагэ, фр литературовед XIX в). А Байрон обозвал Констана единственным во Франции политическим оратором достойным этого имени.
Да... ничего похожего на Адольфа, героя его романа. Но забавность ситуации состоит в том, что 'Адольф' -- единственное его литературное произведение (не считая многотомной переписки, которая, как оказалось, тоже имеет громадную литценность), писавшееся им чуть ли не всю жизнь. Значит что-то было очень важное в этом недотепистом и никчемном персонаже, что Констан хотел донести до потомства. Удивительное дело, обратил на этот факт внимание М. Горький, в XIX было столько неординарных личностей во всех сферах человеческой деятельности, включая Констана, преимущественным же героем литературы была средняя неспособная к деятельности импотентная личность.
Напротив в наше время, когда знаменитости и популярности -- дикие ничтожества от артистов до президентов, в искусстве (если то, что сущестует под этим кодом, можно так называть) прописался тип супермена, который норовит не меньше как побороть мировое зло или спасти Вселенную. Как бы сказал в свое время по этому поводу принц Гамлет: 'Это следовало бы исследовать поподробнее'.
Само собой разумеется, что дневниковая форма, хотя и не воспрепятствовала популярности романа, правда, несколько пообветшавшей за два столетия, мало способствовала его перенесению в другие жанры. Все же французы умудряются добыть из него материал для инсценировок и экранизаций. Одна из последних попыток в этом направлении фильм Бенуа Жако (2002) с И. Аджани в роли Изабель -- той самой отбитой у министра любовницы.
И вот вам парадоксы нашего времени. В романе Изабель -- существо, хотя и не лишенное характера, но все же подчиненное (как персонаж), весь сюжет сфокусирован на герое. Напротив, в фильме герой как то уходит в тень, играет, так сказать, вторым номером. Основной же стержень сюжета ведет именно Аджани: она любит, ревнует, пытается удержать любовника то лаской, то истериками, и в конце концов ее смерть становится ценральной сценой фильма, к которой стягиваются все сюжетные линии. Вот вам один из фруктов сексуальной революции 1960-х, главными итогами которой являются не только свобода отношений полов, но и выход женщин на арену самостоятельной деятельности. Жена уже не просто при муже, но и она сама по себе что-то значит.
'Жермена порывиста, эгоистична, поглощена своими собственными делами, — пишет он в дневнике, — Шарлотта нежна, кротка, скромна и покойна и по причине этого несходства становится мне в тысячу раз дороже. С меня довольно женщины-мужчины, которая безраздельно повелевает мною вот уже десять лет; меня пьянит и чарует привязанность женщины, которая стремится быть только женщиной' (Из дневника Констана о м. де Сталь (Жермена) и второй любовнице). Не ребята, теперь уже ничего не выйдет, с женщиной, 'которая стремится быть только женщиной'. Все уже слишком запущено.
Оригинальное сообщение находится здесь:
Бенджамин Констан. "Адольф"
